Роботы зари [Роботы утренней зари] - Айзек Азимов

Гремионис стоял, тяжело дыша, удерживаемый осторожной, но парализующей хваткой четырех нечеловеческих рук. Он сказал почти шепотом:

– Отпустите меня. Я полностью владею собой.

– Слушаю, сэр, – сказал Жискар.

– Разумеется, мистер Гремионис, – произнес Дэниел почти светским тоном.

Однако оба они, опустив руки, не отступили ни на шаг. Гремионис посмотрел по сторонам, одернул одежду, а затем неторопливо сел. Он все еще часто дышал, и волосы у него чуть растрепались.

Бейли стоял, опираясь о спинку своего стула.

– Сожалею, мистер Бейли, – сказал Гремионис, – что я утратил контроль над собой. С тех пор как я стал взрослым, этого со мной не случалось. Вы обвинили меня в р-ревности! Ни один аврорианец в здравом уме не позволит себе употребить это слово по отношению к другому, но мне следовало помнить, что вы землянин. Мы это слово встречаем только в исторических романах, но и в них оно обычно обозначается только первой буквой с многоточием. На вашей планете это, естественно, не так. Я понимаю.

– Я тоже сожалею, мистер Гремионис, – сказал Бейли с большой серьезностью, – что ненароком преступил аврорианский обычай. Уверяю вас, такое не повторится. – Он сел и добавил: – Пожалуй, мы исчерпали почти все…

Гремионис словно не слушал.

– Когда я был ребенком, – сказал он, – я иногда толкал других детей, толкали и меня, а роботы словно не торопились нас разнять…

– Если разрешите, я объясню, партнер Элайдж, – сказал Дэниел. – Точно установлено, что полное подавление агрессивности у маленьких детей приводит к нежелательным последствиям. Поэтому некоторая степень физического соперничества в играх малышей допускается и даже поощряется, конечно, при условии, что оно безопасно. Роботы, состоящие при детях, тщательно программируются различать возможность и степень потенциального вреда. Например, я не получил такого специального программирования и не гожусь присматривать за малышами, кроме экстренных случаев на самое короткое время. То же относится и к Жискару.

– Полагаю, – сказал Бейли, – этой агрессивности кладется конец в подростковом возрасте.

– Постепенно, – ответил Дэниел. – По мере того как уровень потенциального вреда возрастает и необходимость самоконтроля увеличивается.

– К тому времени, – сказал Гремионис, – когда мне пришла пора перейти на более высокую ступень обучения, я, подобно всем аврорианцам, уже прекрасно знал, что истинное соперничество состоит в сравнении умственных способностей и таланта…

– А физическое соперничество исключено? – спросил Бейли.

– Вовсе нет, но без физических контактов с целью причинить вред.

– И со времени детства…

– Я ни на кого не нападал. Естественно! Такое желание у меня неоднократно возникало, но, думается, это только нормально. Однако до этой минуты я всегда с ним справлялся. Но ведь никто никогда не приписывал мне… такого!

– И ведь нападение не имеет смысла, – сказал Бейли, – если вас все равно остановят роботы, правда? Ведь, наверное, рядом с потенциальным нападающим и объектом его агрессии всегда находится робот.

– Разумеется. Тем больше причин стыдиться, что я утратил самоконтроль. Надеюсь, в своем отчете вы об этом не упомянете.

– Уверяю вас, от меня никто ничего не узнает, ведь это не имеет отношения к делу.

– Благодарю вас. Вы сказали, что наш разговор окончен?

– Да, пожалуй.

– В таком случае вы сделаете то, о чем я вас просил?

– А именно?

– Скажете Глэдии, что к случившемуся с Джендером я никакого отношения не имею?

– Скажу, что таково мое мнение, – ответил Бейли, поколебавшись.

– Прошу вас, будьте поопределеннее, – сказал Гремионис. – Я хочу, чтобы у нее не осталось ни малейших сомнений в моей непричастности. И тем более, если этот робот был ей дорог в сексуальном смысле. Я не вынесу, если она подумает, будто я испытывал р… ре… Ведь она солярианка и может так подумать!

– Пожалуй, – задумчиво произнес Бейли.

– Но послушайте! – быстро и настойчиво сказал Гремионис. – В роботах я ничего не смыслю, и никто – ни доктор Василия, ни кто-либо другой – со мной о них не говорил. В том смысле, как они функционируют, хочу сказать, И я никак не мог вывести Джендера из строя.

Бейли глубоко задумался. Потом сказал с явной неохотой:

– Мне приходится вам верить, Конечно, я всего не знаю. И не исключено, – я говорю так без желания оскорбить, – что вы, или доктор Василия, или вы с ней оба лжете. Я практически ничего не знаю о психологических механизмах аврорианского общества, и меня легко обмануть. Тем не менее я вам верю. Но Глэдии могу сказать только, что вы, по моему мнению, абсолютно невиновны. Однако сказать «по моему мнению» я все-таки обязан. Не сомневаюсь, ей этого будет достаточно.

– Ну что же, – сказал Гремионис мрачно, – придется довольствоваться этим. Но, если это поможет, даю вам слово гражданина Авроры, что я невиновен.

Бейли слегка улыбнулся:

– Я ни на секунду не усомнюсь в вашем слове, но моя профессия требует от меня полагаться только на подтвержденные факты.

Он встал, секунду-другую внимательно смотрел на Гремиониса, а потом сказал:

– Прошу вас, мистер Гремионис, не поймите меня превратно. Насколько я понимаю, вы настаиваете, чтобы я дал Глэдии эти заверения, так как хотите сохранить ее дружбу.

– Очень хочу, мистер Бейли.

– И намерены в подходящий момент снова предложить себя?

Гремионис залился краской, сглотнул и пробормотал:

– Конечно.

– Могу ли я дать вам совет, сэр? Не делайте этого.

– Оставьте такие советы при себе, Я не намерен отступать.

– Я имел в виду другое: не повторяйте обычного ритуала. А попробуйте просто… – Бейли смущенно отвел глаза. – Попробуйте просто обнять ее и поцеловать.

– Ни за что! – испуганно сказал Гремионис. – Да что вы! Ни одна аврорианка такого не потерпит. И ни один аврорианец.

– Мистер Гремионис, вспомните, что Глэдия не аврорианка, Она солярианка и воспитана в иных традициях. На вашем месте я бы испробовал такой способ.

Спокойный взгляд Бейли маскировал внезапный прилив ярости. С какой стати он дает такой совет мальчишке, который для него ничего не значит? Зачем учить другого сделать то, что он сам отчаянно хочет сделать?

Глава тринадцатая

Амадиро

52

Бейли вновь вернулся к делу, сказав голосом более басистым, чем обычно:

– Мистер Гремионис, в нашем разговоре вы назвали имя главы Института робопсихологии. Вы не повторите его?

– Келден Амадиро.

– Нельзя ли как-нибудь связаться с ним от вас?

– Ну-у, и да и нет, – ответил Гремионис. – Вы можете связаться с его секретаршей или с его помощником. До него самого вы вряд ли доберетесь. Мне говорили, что он умеет держать людей на расстоянии вытянутой руки. Конечно, я с ним не знаком. Иногда вижу его в Институте, но ни разу с ним не разговаривал.